Екатерина Мурашова - Кто последний? – Мы за вами!

– Скажите… А эта машина не может…ну… ошибаться? – с трудом выдавила из себя Вельда.

– Увы! – медик грустно улыбнулся и развел в стороны руки с аккуратно подстриженными овальными ногтями. – Медицина обладает абсолютной статистикой за все 360 лет применения индекса Мишина-Берга. Конечно, за исключением тех случаев, когда индивид, в силу несчастливых обстоятельств, просто не доживал до своей биологической старости и смерти… Простите, – врач склонил голову, извиняясь за вынужденную бестактность. – Должен вас разочаровать, за всю историю было всего 3 или четыре случая ошибочных прогнозов, но во всех них присутствуют усложняющие моменты, которых в вашем случае нет.

– Хорошо. Я поняла вас. Я буду думать.

– Прошу вас, будьте мудры, – в голосе врача появились почти молитвенные нотки. – Взвесьте каждую мелочь, прежде чем примете окончательное решение. И помните: печальные обстоятельства сложились так, что вам приходится решать за троих…

За троих… Из которых один мертв, а другой еще жив, но мир всеми своими законами и уложениями уже фактически приговорил его к смерти. И третий, она – Вельда. Тот, кто принимает решение.

Никто из подруг не понимает ее. Считают, что она слегка повредилась в уме от горя. Мать связалась с отцом, с которым до этого не виделась лет десять, и после «семейного совета» родители порекомендовали дочери обратиться к аналитику или хотя бы пройти групповую психотерапию. Может быть, все они правы, и с ней правда не все в порядке?

В их городке есть много женщин, которые, узнав о том, что им никогда не родить ребенка с индексом больше 60 единиц, вздыхали с облегчением.

– Вот и славно! – говорила Вельде одна из них. – Можно хоть пожить в свое удовольствие. Правильно по визору говорят – у каждого есть выбор, зачем плодить уродов? И ничего над тобой не висит, никаких долгов перед обществом…

– Но твой муж… – кротко возражала Вельда (они с Кларком еще перед свадьбой договорились о том, что у них будет двое детей – мальчик и девочка. Кларк ничуть не возражал и любил на досуге придумывать им диковинные имена).

– А что муж? Пока что ему это тоже только помеха, но если потом захочет, так всегда же можно найти какую-нибудь дуру с высоким индексом, озабоченную своей репродуктивной функцией. Мой Рэд – мужчина красноречивый и сексуальный. Да и я не прочь воспитать на старости лет заведомо здорового ребенка. Чтобы никаких проблем…

Никаких проблем… Синди Веймахер родила ребенка, когда ей было уже 50. Врачи предупреждали ее, но она твердила, что это ее последний шанс. Сейчас Тому пять лет, он только что научился говорить, и до сих пор писает в кровать. Два раза в неделю у него бывают припадки, и Синди сама делает ему уколы, потому что вертолет не может так часто летать к ней одной. Вельда вместе с подругами осуждала Синди и жалела ее. Ну зачем было рожать этого ребенка, если известно, что…

Когда Вельда была маленькой, в их городке жило больше народу. Или ей только кажется? Она давно хотела узнать наверняка, но все не могла сообразить, у кого и как. Но если это правда, то куда же они делись? Может быть, уехали? Тогда где-то в другом месте народу стало больше… А где это другое место? Когда-то в школе им рассказывали о том, что раньше на земле было так много людей, что они попросту не могли поместиться на ней и оттого вели непрерывные войны, убивая друг друга… Страшно даже подумать о том, какие те люди были глупые и жестокие. Ведь чтобы людей стало меньше, надо не убивать их, а просто рожать меньше детей. Хорошо, что люди додумались до этого раньше, чем перебили друг друга и окончательно отравили землю. Теперь-то все хорошо… Но все-таки, сколько народу жило в городке, когда Вельда была маленькой? Больше или столько же?

– Я готова думать о чем угодно, лишь бы не думать о том решении, которое мне надо принять, – сказала Вельда сама себе и кулаком вытерла глаза. – Нужно быть честной перед самой собой. Кларк всегда говорил так. А он был гораздо умнее меня, – предательская слеза снова поползла к кончику опущенного носа. – Теперь я должна быть честной и умной. Ради него.

Послышалась мелодичная трель дверного звонка.

– Входите! – Вельда нажала кнопку рядом со столом, за которым сидела. – Кто еще там? – заранее раздражаясь, она прислушивалась к легким шагам в коридоре.

На пороге стоял незнакомый Вельде мужчина.

– Прошу прощения за беспокойство…

Синие, опухшие от слез глаза Вельды вновь расширились от изумления. Человек, с которым она незнакома, пришел в ее дом, не предупредив об этом заранее! Грабитель? Сумасшедший? Заезжий рекламный агент?

Ничего не отвечая, Вельда внимательно разглядывала незнакомца. Он был также строен и красив, как и все мужчины городка. Черные волосы, глаза, брови. Пожалуй, рост несколько меньше, чем следовало бы, и какая-то хрупкость в сложении… А лицо наоборот – суровое, жесткое, хотя и смягченное сейчас извиняющейся улыбкой. Лицо умного человека… Вельда поежилась:

– Что вам нужно?

– Я хотел бы поговорить с вами…

– Давайте перенесем наш разговор на другое время. Сейчас я должна решить одну важную проблему, касающуюся только меня…

– Я буду говорить с вами именно об этой проблеме.

– Что?!!

– Речь идет о судьбе вашего нерожденного ребенка – не так ли?

Вельда подскочила на стуле. Незнакомец сделал успокаивающий жест, решив, что она испугалась, но, как и многие другие, неправильно истолковал ее реакцию. Вельда разозлилась. И наконец-то получила объект, на который могла выплеснуть свою злобу и накопившееся раздражение:

– Какое ваше дело?!! – закричала она, вскакивая и отшвыривая в сторону стул. – Какое вам всем дело до меня и моего ребенка! Какое право вы вообще имели прийти сюда?! Убирайтесь отсюда! Убирайтесь немедленно, и передайте тем, кто вас сюда подослал, что если я решу оставить ребенка, то никто не сможет мне помешать. Вы слышали?! Убирайтесь!

– Помилуйте! – незнакомец шутливо поднял руку, словно заслоняясь от вельдиного гнева, и мимоходом стер со своего лица капельки слюней – следы этого самого гнева. – Вы несправедливы ко мне – ведь я-то как раз собирался уговаривать вас ОСТАВИТЬ ребенка.

– Что?! – Вельда остыла разом, как кипящий суп в жидком азоте. Лицо ее снова приобрело обычное глуповато-добродушное выражение. – Оставить? А почему? И вообще – кто вы такой?

– Меня зовут Анри. Анри Левин, к вашим услугам.

– А почему я вас раньше никогда здесь не видела?

– Наверное, потому, – Анри пожал плечами. – Что я раньше здесь никогда не был. Годится?

– И зачем же вы теперь здесь появились?

– Ради вас, мадам, только ради вас… – Анри отступил на шаг и церемонно поклонился.